Впрочем, если что и отличало буддистов на фронтах Великой Отечественной войны, так это, прежде всего, необычайная живучесть и выносливость. Бывшие охотники и звероловы, которые подобно куперовскому Следопыту, могли неделями не покидать дремучего леса, на равных сражаясь с его могучими обитателями, они и здесь, в схватке с «фашистским зверем», проявили себя наилучшим образом. Ранняя и жестокая зима 1941 года и беспросветные вьюги последующих лет почему-то не превратили их в мёртвый блокадный лед, а скудные солдатские пайки и худые вещмешки за плечами не привели ни к ранней смерти от голода, ни к бессилию. Даже под самыми жестокими обстрелами врага они зачастую отделывались царапинами и легкими ранениями.
Что их спасало? Разве одно лишь сибирское здоровье?
Сохранился рассказ о судьбе Нимбу-ламы Сосорова, который до войны был буддийским врачом, йогином и астрологом (за что был арестован в числе прочих в 1937 году, но бежал), а 23 июня 1941 года после объявления войны сам пришёл в военкомат и попросил направить его на фронт рядовым.
Из далекой Бурят-Монгольской АССР бывшего ламу эшелоном доставили в Ленинград и зачислили в состав 109-й стрелковой дивизии.
Воевать Сосорову довелось в окопах первой линии, где в те военные месяцы царил настоящий ад. Однако, как только затихала стрельба, из развороченной пулями и снарядами земли вставал всё тот же не убиваемый «оловянный бурятский солдатик» со своей видавшей виды винтовкой Мосина.
Когда его спрашивали, как ему удалось выжить, он обычно отмалчивался, но его однополчане свидетельствовали, что в бою Сосоров тихо твердил про себя какие-то «ламаиские молитвы» (мантры).
За своё мужество Нимбу-лама был награждён двумя орденами — Красной Звезды и Солдатской Славы 3 степени, а после Победы благополучно уехал домой.
Впрочем, вошедшая в пословицу живучесть бурят и их, как бы заговорённость от пуль и снарядов однажды сослужила им не слишком хорошую службу.
Существует легенда, которую пока что трудно подтвердить документально: о том, что в 1943 году, когда враг в результате ряда успешных наступательных операций отступил далеко от Москвы, окрестности столицы и обширные просторы Подмосковья освобождали от засевших в земле мин и снарядов именно буддийские ламы и православные священники, выпущенные по этому случаю из сталинских лагерей.
Безусловно, мины были реальностью — по приблизительным данным на полях сражений Второй мировой войны противоборствующие стороны установили от 80 до 150 млн мин. Война откатилась уже к европейским границам, однако освобождённая земля всё ещё таила в себе смертельную опасность.
Кому в 1943 году можно было поручить задачу по разминированию? Фронтовые сапёры были нужны в рядах действующей армии — поэтому в тылу решили действовать с помощью Осоавиахима (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству). В специальном постановлении, вышедшем к 1944 году, было сказано: «возложить на организации Осоавиахима работу по окончательному разминированию местности и сбора оставшегося трофейного и отечественного оружия, боеприпасов и другого военного имущества в городах и сельских местностях, освобождённых от немецкой оккупации, после ухода из них специальных инженерных и трофейных частей, а также по оказанию помощи этим частям в этих районах».
Документ предписывал привлечь к работе добровольцев, но, поскольку таковых много не нашлось, решили искать смертников среди тех, чья судьба и так целиком зависела от случая — среди «лагерной пыли». Видимо, таким образом в ряды «Общества содействия обороне» попали «бывшие» из числа духовенства — как буддийского, так и православного.
Их наскоро обучили сапёрному делу и, выдав необходимый инвентарь, отправили на ещё неостывшие от войны земли в составе осоавиахимовских бригад. И тут, согласно легенде, произошло чудо: священники и ламы-тантристы каким-то шестым чувством угадывали притаившуюся под ногами смерть, и вовремя обезвреживали её.
Разумеется, не всем везло в этой чрезвычайно коварной «русской рулетке»: кто-то в итоге погибал, а кого-то уносили с поля изувеченным. И все же процент успешного разминирования среди священников и лам оказался чрезвычайно высок — намного выше, чем у других «разминёров» (как прозвали в народе этих непрофессиональных саперов).