Среди великих русских путешественников есть немало замечательных имён. Наравне с остальными в него вписано и имя замечательного бурятского учёного, речь идёт о профессоре-ориенталисте Гомбожаб Цыбикове. Его беспримерная экспедиция и труды принесли ему мировую известность, высшие награды Русского географического общества, в том числе золотую медаль «За блестящие результаты путешествия в Лхасу». Это совершенно удивительная история…
Это была именно командировка, во время которой Гомбожаб Цыбиков не только собирал уникальные данные для будущих научных трудов по истории и культуре Тибета, грамматике монгольского и тибетского языков, но и общие сведения географического и экономического характера, интересовавшие Генеральный штаб империи, намеревавшейся освоить гигантские просторы Азии. Потому что средства на экспедицию учёному предоставило Русское географическое общество.
Трудность и опасность экспедиции заключались в том, что священный для буддистов город Лхаса был закрыт для иноверцев-иностранцев. Поэтому бурятского учёного даже называют «первым европейцем», проникшим туда. Дело в том, что разоблачённых фальшивых паломников ждала неминуемая смертная казнь. Немудрено, что 11 фотографий, которые Цыбиков предоставил американскому журналу National Geographic («Нэшнл Джиогрэфик»), спасли это издание от банкротства! Это была мировая сенсация в то время. Как Цыбиков пришёл к этому?
Итак, Гомбожаб Цэбекович Цыбиков (Цэбэгэй Гомбожаб — бур.) родился в улусе Урда-Ага 20 апреля 1873 года. Отец будущего учёного намеревался дать сыну буддийское духовное образование, но в итоге склонился к европейскому и отправил его на учёбу в Агинское приходское училище. Там преподавателем мальчика стал видный просветитель Буда Рабданов. После училища Гомбожаб поступил в Читинскую гимназию, которую окончил с серебряной медалью. А затем продолжил образование в Императорском Томском университете, где выбрал медицинский факультет.
Там-то и произошла судьбоносная встреча. В Томске проездом оказался врач и политик Пётр Бадмаев (вращавшийся в высших кругах петербургского общества), который… уговорил студента Цыбикова бросить медицину и заняться востоковедением! В итоге Гомбожаб уехал в Ургу (ныне Улан-Батор), где в созданной Петром Бадмаевым школе для бурят стал изучать восточные языки (китайский, монгольский и маньчжурский). Это было нужно для поступления уже в столичный вуз. В 1895 году Цыбиков становится студентом Восточного факультета Санкт-Петербургского университета. В 1899 году он заканчивает обучение с золотой медалью и дипломом первой степени.
Как говорится, поспел вовремя. В то время разворачивался очередной этап «Большой игры», в ходе которой Российская империя вышла на рубежи Тибета. Вынашивались планы постепенного присоединения Тибета с выходом на Индию, которую ревностно охраняли от внешнего мира британские колонизаторы, выкачивавшие оттуда огромные богатства. Властями России были организованы исследовательские экспедиции в эту горную страну, в частности, разведывательные миссии Николая Пржевальского, но они не достигли Центрального Тибета и Лхасы. В то же время российские секретные службы знали о проникновении британских агентов в восточные страны под видом «пандитов».
Учёный бурят вполне мог выдавать себя за паломника, тем более что Цыбиков действительно был по вероисповеданию буддистом. Поэтому министерство иностранных дел, Санкт-Петербургская академия наук, Русское географическое общество (и Генеральный штаб, разумеется), поручили Цыбикову совершить паломничество на Тибет, снабдили его аппаратурой и деньгами. Так, фотоаппарат Цыбикова скрывался в «молитвенной мельнице», позволявшей делать снимки незаметно для окружающих.
Гомбожаб Цыбиков, пока неизвестный миру выпускник университета, с приличным багажом знаний, неуёмным любопытством и огромной отвагой вступил на стезю опасной жизни тайного агента. Его командировка в Тибет продлилась 888 дней. В этом числе три раза повторяется счастливая для буддистов цифра, и не зря…
«Пускаясь в путешествие, как простой бурят-паломник, – писал Гомбожаб Цыбиков, – я должен был особенно считаться с предубеждениями местного населения. Поэтому нечего было и думать о собирании каких-либо естественно-научных коллекций, съёмке местностей, ведении правильных наблюдений и т.п. Взятый с собою фотографический аппарат и термометр Реомюра пришлось держать под замком в сундуке вплоть до Лхасы. При себе я постоянно имел только маленькую записную книжку, куда заносил заметки ежедневно, даже и в этом скрываясь от любопытных глаз».
Жигжитжапов А.Б.